Дело-то ему непривычно, думал, что как-нибудь обойдется, а в первую же ночь хвост к земле примерз, уж отдирал, отдирал, едва высвободился. А ничего не поделаешь, – служба! Да и голодно: привык по трактирам шататься, а тут тебе не трактир. И сам уж не знает, что в голову полезло: известно, какая уж совесть, а тут послали выбивать штыками, – рука не подымается, вроде как жалко.
Неделя прошла, – за год показалась. Полегоньку завшивел черт, а бородища отросла во! – ни на что не похоже.
Так и сидел черт в окопах, мерз да зубами щелкал. И уж чья-то добрая душа черту в окопы кисет прислала. Ко хвосту его черт приделал, а легче не стало.
Наконец-то настал срок солдату.
Простился солдат с домашними.
– Невозможно, – говорит, – больше оставаться, прощайте! – и опять попал в окопы.
А черт, как завидел солдата, все с себя долой.
– Ну, – говорит, – с вашей и службой-то солдатской! И как это вы терпите?.. – да стрекача из окопов, забыл и про душу.
1914 г.